Фаворит возвращается

20 сентября пустующий постамент в центре Херсона займет трехметровый бронзовый гигант — копия когда-то стоявшего здесь же памятника Потемкину работы Мартоса. Каким он будет, лучше всех знает скульптор Юрик Степанян, в чьих руках в прямом смысле слова и находится новое изваяние. Специально для читателей журнала «Новый ФАВОРИТ» он рассказал о том, как проходит восстановление.

Юрик Грантикович, вам не страшно было браться за восстановление памятника? Такие имена — Потемкин, Мартос...
Конечно, страшно! Такая ответственность! К тому же материалов сохранилось очень мало — всего пара фотографий. А для скульптора важно увидеть памятник со всех сторон. Но ведь никому и в голову не приходило сфотографировать памятник сзади — и это понятно. Мы надеялись, что в Эрмитаже сохранились мартосовские эскизы. Сделали запрос, но надежды оказались напрасными: не удалось найти ничего. Пришлось работать с тем материалом, что есть. Я старался восстановить все, что непонятно по фотографиям. Но как, например, делать накидку — ведь сзади ее не видно? А скульптура со всех сторон должна смотреться. Специально изучал памятник Дюку Ришелье в Одессе (тоже работы Мартоса), чтобы понять, как скульптор делал складки. По ходу работы возникали и другие проблемы: например, на фотографии плохо видна часть орнамента. И я буду консультироваться с историками, чтобы вместе принять решение, как должны выглядеть эти фрагменты
Значит, мы увидим точную копию скульптуры Мартоса?
Не могу сказать, что повторил скульптуру на все 100% — это можно было бы сделать, если бы нашли эскизы. Я восстановил памятник так, как, на мой взгляд, мог его сделать Мартос, и как представлял сам.
Как долго идет работа над памятником?
Работа началась еще в сентябре прошлого года. В то время ни у кого не было уверенности, что памятник Потемкину действительно будет. Решили действовать так, как много лет назад — строить его на средства горожан. Полной уверенности в этой затее не было, но неожиданно для меня самого спонсоры нашлись. Эти люди просто вдохновляли меня своей верой в то, что памятник должен быть восстановлен. Потом нашли поддержку и в мэрии: 225-летний юбилей города дал к этому импульс. Сначала я сделал рабочую модель — 30 сантиметров высотой. Ее одобрили. Потом рабочую модель увеличил в четыре раза. После этого было принято решение делать памятник в натуральную величину в Киеве. Там мне очень помогли: когда я приехал, металлический каркас был уже сварен, оставалось взять глину и лепить...
Мы надеемся, что Светлейший будет в бронзе...
Сначала памятник создается из мягкого материала — глины. Этот этап уже позади. Потом отливают гипсовую форму. И только после доработки гипсового изваяния памятник отольют в бронзе. На сегодняшний день сделано 50% работы: по скульптуре из глины отливают гипсовую форму. Потом до 20 августа я буду на гипсе разрабатывать аксессуары, орнамент. И только после этого этапа начнут отливать бронзу. Бригада из 10 человек будет работать день и ночь — литейщики, сварщики, чеканщики. Кто-то шлифует, кто-то тонирует... Мы надеемся, что памятник привезем в срок, и откроем его 20 сентября.
А муки творчества в такой работе были?
А как же! Сколько раз я ломал, все переделывал заново! До сих пор волнуюсь, как ребенок. Но моя работа — не только муки творчества, но и тяжелый физический труд. Я знаю, одно: надо успеть в срок. И работаю по 14 часов в сутки, потому что не имею права опоздать. Но я привык к такому ритму и не жалуюсь, что устал — это приятная усталость. Гораздо больше волновался, что не будет средств, чтобы отлить памятник из бронзы. А ведь любой памятник, как и храм, строится на века. И это очень справедливо, что памятник Потемкину наконец-то вернется на свое законное место.

Юрик Степанян о джазе в камне и бронзе

Юрик Грантикович, признайтесь, Ваша выставка приурочена к какой-то дате?
Абсолютно нет. Просто я было готов делать выставку. Для скульптора персональная выставка – непростое дело, делать выставки каждый год-два невозможно. А вот 10 лет (моя первая персональная выставка была 10 лет назад) – это срок, возможность сделать анализ: куда ты идешь, правильно ли идешь, может, пора уже остановиться?
Неужели человек творческий остановиться может?
На данный момент считаю, что мне рано останавливаться, надо идти вперед.
Посетители были восхищены Вашими графическими работами и удивлялись, почему графику раньше не показывали?
Потому что не был к этому готов. Я постоянно хотел делать графику, но сделаешь какие-то почеркушки – и выбросишь. Когда готовил выставку, думал: у тебя задача – скульптуры выставить, а стены? Для первой моей выставки мы с Бережным придумали ход, чтобы и стены работали (тогда скульптурные работы Юрика Степаняна сопровождали фотографии Игоря Бережного – прим. ред.). А в этот раз я сделал два шага, и, как по мне, выставка получилась очень цельная – с графикой и скульптурой. Это и был сюрприз. Думаю, что удачный. Еще для скульптора важно, чтобы работы были в материале. Поэтому на плакатах я показал те монументальные вещи, которые делал не в Херсоне. И слава Богу, что есть такая возможность – я принимаю участие в симпозиумах, меня в Украине уже знают, и есть много городов, где я оставил свои работы. Для творческого человека это очень важно.
А как Вы попадаете на эти симпозиумы? Получаете приглашения?
Да, конечно. Например, Ющенко делал два международных проекта – в Батурине и в Каневе, Шевченковскую аллею. Сначала делаешь эскизы, и если эскизы проходят – то тебя приглашают, предоставляют место, где ты будешь жить, предоставляют материал – в чем ты будешь работать, и месяц скульпторы работают, по своему эскизу, после чего работа там же и остается. Это делают и у нас в крупных городах, и, конечно же, за границей. Вот в Турции каждый год проходят симпозиумы – они же умные. И каждый год у них остается 30-40 работ - двух-, трехметровые, каменные. Так и появляются парки скульптур. К тому же это не такие уж большие деньги для государства. Честно говоря, если бы был молодой, бегал бы по всем этим симпозиумам за границей, но хочется что-то оставить здесь.
А Херсон до такого парка скульптур не дорос еще?
Наверное, люди еще не созрели. Я об этом постоянно говорю. Для города это было бы просто здорово.
Как Вы думаете, в Херсоне достаточно скульптурных композиций?
Конечно нет! Но все это связано с финансами. Не буду говорить, что у нас в городе нет талантливых ребят, которые могли бы что-то сделать. Но, честно говоря, заниматься творчеством – это дорогое удовольствие, не каждый позволит себе. Ведь работы делаются не на продажу, и ты знаешь, что вряд ли завтра за ними очередь будет стоять, и все их будут покупать. Просто ты не можешь их не делать. Я один из таких. Я не говорю, что это не нужно. Просто чтобы идею перевести в материал, большие деньги нужны. И огромный труд. Я вот начал графику делать, думаю: как здорово, у тебя есть бумага, есть кисти, тушь купил – и сразу выдаешь готовую вещь. А попробуй так быстро скульптуру сделать! Сначала лепишь из пластилина, потом надо снять форму, отдать на отлив, после отливки чеканить, чистить... Это не просто так – взял и скульптуру поставил. А мраморные вещи, которые я по полгода делаю!..
Так почему же вы пошли «в скульпторы», а не занялись более «легкими» видами творчества? Неужели выбор профессии - случайность?
Сколько себя помню, хотел стать скульптором. С 5-го класса принял для себя такое решение. Потом было училище и длинный путь, который прошел. И никогда не было желания сказать: зря все это. Это уже творческий образ жизни. Когда человек проходит какой-то путь, сначала бывает очень тяжело, но в конце концов появляется результат. И думаешь: наверное, так и должно было бы быть. Я уже не представляю, как это – утром встать и в мастерскую не пойти. Суббота ли это, воскресенье. Я приду сначала в мастерскую, сяду, посмотрю, что вчера делал, а потом уже принимаюсь за дело…
Условия работы скульптора у нас и за границей как-то отличаются?
Там все частное. Построил себе мастерскую – и работай. У нас возможности для творчества не такие. С одной стороны, нам повезло, что от Советского Союза нам достался Союз художников, который имеет собственность. А насколько мы можем содержать эту собственность – это вопрос. Только за тепло в мастерской я должен платить тысячу гривен в месяц. Тяжело. Все построено было, когда эта махина работала. Сколько Лениных лепили! Каждую неделю отсюда Ленин выходил. Государство деньги давало на все. А сегодня что ты можешь сделать? Заказов таких нет. Но, по большому счету, я счастлив, что этого нет. Я из тех людей, кто Лениных не лепил. Окончил в 1990-м году Высшее художественно-промышленное училище им. В. Мухиной в Питере – и бах, кончился Советский Союз…
С некоторого времени Вы не только скульптор, но и преподаватель…
И мы создаем очень серьезные условия для преподавания. Слава Богу, Юрий Николаевич Бардачев пошел на это, нашли место, и очень хотелось бы там сделать студию, чтобы серьезно заниматься с детьми. У меня есть что им дать.
А Вы видите перспективы творчества и заработка для начинающих скульпторов?
Я не считаю, что нам нужно каждый год по 10-15 скульпторов готовить. А перспектива, конечно, есть. Но это очень тяжелый путь. Очень тяжелый. Девчонок, которые у меня учатся, «в скульпторы» не готовлю - я же преподаю не в академии художеств (но это было бы более интересно для меня – работать с начинающими скульпторами). С будущими дизайнерами мы говорим о форме, о формальных вещах, и это мне интересно. А вот ребята интересные бывают – один уже академию заканчивает. Возвращаться в Херсон пока не собирается, но я думаю, придет время – вернется. Чтобы стать серьезным скульптором надо учиться не в Херсоне – начинать можно с училища в Одессе, дальше Киев. Но все равно высшее образование надо получить – а там уже видно будет, станешь ты скульптором или нет.
А скульптор без образования – такое возможно?
Может быть. Наивное искусство я признаю и нормально смотрю на все эти вещи. Но все равно я постоянно говорю: чтобы написать хорошее сочинение, нужно буквы знать, уметь писать слова, составлять предложения. И только потом начинаешь что-то сочинять. Или понимать. По большому счету, чтобы пойти на мою выставку, человек немножко должен быть готов. Здесь можно сравнить с музыкой - не все готовы слушать джаз или классические произведения.
Это правда. Предпочитают «попсу». А в скульптуре что можете назвать «попсой»?
Посмотрите, сколько в магазинах ширпотреба продают! Отливают по тысяче, по три тысячи штук, под бронзу покрасили – и готово к продаже. Это китч (хотя и китч бывает качественным). Не буду ни в коем случае говорить о народных промыслах, где ты видишь очень теплые вещи. Но когда делают ширпотреб, чтобы быстро, сегодня же купили по 5-10 грн. (а через месяц-два люди его выбрасывают) - это совсем другие вещи. А когда ты в глине камне или бронзе джаз играешь – извините, это дорого стоит. Есть вещи бесценные.
Со всеми ли материалами вы работаете и есть ли любимые?
Я пробовал все материалы – и мрамор, и песчаник, и гранит, в этом году много делал из бронзы. На симпозиумах в камне работаю. Камень очень нравится – очень теплый, твердый. Это чисто профессиональные моменты – не люблю мягкий материал, который легко поддается. Когда приходится преодолевать – в этом что-то есть. Я вот смотрю на те вещи, что на симпозиумах делаешь – за месяц такое! А там пашешь, как папа Карло. Смогу ли через год, через два так работать? Поймите, это адский труд! Знаете, какой физический напряг идет!
Какая из работ запомнилась своей сложностью?
Когда Потемкина делал – был срок, за год надо было полностью сделать. Напряженность была очень серьезная. Я 4 месяца в Киеве пахал. Чисто физически тогда было непросто. Был срок, и ко дню города надо было памятник открывать. Когда делал пектораль – было проще, потому что дома. А в основном творческие работы – это процесс. Есть вещь, которая быстро идет, а есть, которые останавливаются. И это нормально. На симпозиумах тоже нормально – потому что у тебя есть срок: должен сделать за месяц. Там тоже расслабляться некогда. А какие-то творческие муки – такого нет. Технологические проблемы бывают, но в данный момент у меня есть помощник, который снимает форму, отливает - я сам не отливаю, отливать бронзу в мастерской у меня возможности нет. Каждый должен делать свое дело.
Памятник Потемкину стал для Вас точкой отсчета?
В Херсоне – да. Это первая работа в городе в серьезном материале. Я старался делать как Мартос – я восстанавливал. После Потемкина делал Пектораль – я ею горжусь, здесь начала до конца все мое.
А Суворов в Голой Пристани?
Это не бронзовая скульптура, мы в бетоне делали и тонировали. Вообще-то я отказываюсь от заказов, которые не могу отлить. А здесь так получилось. Это была совместная работа, потому что делать надо было быстро.
Что бы Вы как скульптор хотели видеть в Херсоне?
Прежде всего, я хотел бы сделать для Херсона симпозиум по камню. Это было бы здорово. Я очень трезво смотрю на все происходящее и понимаю, что пока в нашем городе не сделаны дороги, пока на каждом шагу рвется трубы – людям не до скульптурных изысков. В городе очень многое надо сделать, и я не буду навязывать свои идеи, например, давайте соорудим какую-то скульптуру стоимостью в миллион. Чтобы сделать что-то серьезное и красивое по моей специальности, надо, чтобы город немножко на ноги встал. Делать серьезный проект – это как дом строить. Не так-то это просто, и без спонсора ты ничего не сделаешь – в бюджете никогда не будет столько денег, чтобы город что-то такое заказал. И это не только у нас в Херсоне, я это хорошо знаю. Поэтому симпозиумы, о которых я говорю – это самый дешевый и самый быстрый вариант. Те города, где это понимают симпозиумы проводят постоянно, вот скоро опять поедем в Донецк. И для Херсона это реально, и стоить будет не так дорого, как может показаться. Ребята, которые участвуют в этих симпозиумах, готовы приехать, хоть завтра позвоню – и 10-15 человек будут работать. Мы бы привели в порядок парковые зоны, набережную, бульвар Мирный - у нас столько мест, где можно очень хорошие камерные вещи поставить.

Лариса Жарких
2011