Глазами натуралиста

В ряду современных проблем мы как-то забываем о братьях наших меньших. Нет, о любимой кошечке, преданной собаке или другом домашнем любимце мы свято помним. Но многим совершенно нет дела до того, что где-то там, вдали от нас, вымирают целые виды – самим бы достойно выжить. Но есть еще люди, которые профессионально занимаются проблемами животного мира Херсонщины. Один из них - старший научный сотрудник отдела природы Херсонского краеведческого музея Михаил Подгайный.

Михаил, в чем состоит ваша музейная работа в отделе природы?
Во-первых, нужно собирать экспонаты, во-вторых, выставлять их для обозрения посетителей. Конечно, музейщик должен не только собирать экспонаты, но и научно обрабатывать их – это в-третьих. Еще у нас есть массовая работа – делать достоянием общественности нашу работу и пропагандировать сам музей, то есть проводить экскурсии, лекции, массовые мероприятия, писать статьи в газеты и т.д. В рамках отдела природы я даже должен давать консультации по самым разным вопросам. Направлений нашей деятельности очень много, иногда не знаешь, за что хвататься.
Как вы собираете экспозицию? Делаете гербарии?
Запланировать мы можем и сбор гербария, и коллекции насекомых. Планировать поступление экспонатов сложно. Они могут быть самыми неожиданными. Когда-то в музей принесли огромное осиное гнездо шершней, сантиметров 40. Попробуй, найди такое специально. А обнаружили его совершенно случайно в какой-то старой постройке. Еще один природный шедевр - проволочное гнездо кольчатой горлицы. Эта птица настолько приспособилась к городским условиям, что не веточки для гнезда собирает, а проволочки: соображает, что веточка не гнется, и целенаправленно ищет проволоку. Это совершенно уникальный экспонат – гнездо свито из 22 видов проволоки.
Значит, не так уж плох технический прогресс?
Природа активно приспосабливается к индустриальной среде. Кто-то сопротивляется прогрессу, а кто-то легко адаптируется. Одни виды вымирают из-за того, что степь распахали, болото осушили, другие активно размножаются в городах.
Наверное, есть в музее какие-то редкие экспонаты?
На ул. Горького, 5, в старом здании музея природы, находится уникальный экспонат – 30-меровый скелет синего кита, самый крупный в Украине. В 50-е годы в Херсоне базировалась китобойная флотилия. Обычно китов разделывают прямо на судне, а кости выбрасывают в море. Но как-то у китобоев возникла мысль подарить городскому краеведческому музею такой необычный экспонат. Они выбрали крупного кита и привезли его кости в Херсон. Когда скелет подготовили к экспонированию, оказалось, что собрать его негде – в помещении музея ему было мало места. Так что когда скелет монтировали, пришлось завернуть хвост. Кроме этого, в музее есть великолепная коллекция чучел, изготовленных еще в конце ХIХ - начале ХХ веков основателем музея Пачоским и его препаратором Бареем. Таких чучел не так уж много в мире. Они имеют не только природное, но и мемориальное значение. Это одновременно предметы таксидермического искусства, исторические реликвии и прекрасный научный материал. Некоторые из этих животных уже не встречаются в Херсонской области. К примеру, степной канюк 100 лет назад был обычным видом, а сегодня его можно увидеть только в музее.
Ваша должность гордо именуется «научный сотрудник»…
Научный сотрудник – это название должности, только и всего, чтобы отличаться от смотрителей и техперсонала. Фактически, мы никакого отношения к академической или вузовской науке не имеем. Мы, музейщики, относимся к системе министерства культуры и находимся на одной ступени с библиотекарями, учителями музыкальных школ, преподавателями культпросветучилища. Хотя у каждого сотрудника есть научная тема, над которой он в течение многих лет работает.
Над какой темой работаете Вы?
Охрана биороазнообразия на территории Херсонской области. Вообще, охрана природы – тема достаточно широкая. Чаще всего охрана окружающей среды подразумевает охрану самого человека. Конечно, этот аспект очень важный и нужный. Но кроме него есть охрана биоразнообразия – то есть, редких, исчезающих животных и растений. Так что я, по сути, занимаюсь «краснокнижными» животными и растениями.
И много их в пределах области?
У нас даже есть небольшая местная Красная книга – «Красный Список Херсонской области». В ней 250 видов животных, большинство из них занесено в Красные книги Украины, Европы и мира. Например, орлан-белохвост - огромный орел, размерами с беркута - занесен даже в мировую красную книгу. Понятно, что охранять его надо и на Херсонщине. Но есть виды, которые нуждаются в охране только у нас.
Почему так происходит?
Например, ящерица крымская живет в Крыму, там ее еще довольно много, и охранять ее в масштабах Украины смысла нет. Но кроме этого, она обитает узкой полосой вдоль Черного моря в Херсонской области, то есть, на границе своего ареала. Здесь ее достаточно мало, поэтому ящерица и нуждается в охране. В плавнях Днепра живет лягушка остромордая. В лесной зоне Украины это многочисленный вид. Но в степной зоне она встречается только в низовьях Днепра, это местообитание изолированно и на 300 км оторвано от основного ареала. Если она здесь исчезнет, то больше не появится. Да, в масштабах Украины ее охранять не нужно, но в степной зоне вид нуждается в охране.
Были в Херсонской области случаи, когда животные из Красной книги попадали в Черную?
Конечно. Дикая лошадь тарпан вымерла, еще в 1879 году. Последнюю убили на территории нашей области. Благо, в наше время до черного списка не доходит. Даже если у нас какой-то вид исчезает, где-нибудь он пока еще сохраняется. Например, не так давно исчез на гнездовании в Херсонской области степной орел. Но в Казахстане и Монголии, слава Богу, этот вид еще сохраняется. На территории Украины на глазах катастрофически быстро исчезают степные виды животных и растений - хорек-перевязка, лунь степной. Есть, правда, один нюанс: когда экономика находится в кризисном состоянии, природа отдыхает. В 90-е годы у сельхозпроизводителей не было денег на покупку в нужном количестве ядохимикатов, удобрений, поэтому некоторые виды, особенно те, на которые «давит» сельское хозяйство - насекомые, рыбы, водные животные, - немного «передохнули». Сейчас сельское хозяйство вновь восстанавливается, применяется все больше и больше химии, и эти виды вновь постепенно исчезают.
То есть, вы как природозащитник против развития сельского хозяйства?
Конечно же нет! Наша область аграрная, и развитие сельского хозяйства неизбежно. Но жители, например, Скадовского и Голопристанского районов должны думать, что им выгоднее. Сейчас они за голову схватились: рыбы стало гораздо меньше, исчезла креветка, за счет которой они многие годы безбедно существовали. Почему она исчезла? Потому что опять началось развитие сельского хозяйства. А может быть, этим районам выгоднее развивать не интенсивное сельское хозяйство, которое губит Джарылгачский залив, а рыбный промысел? Или сферы экономики, связанные с морем – отдых, туризм. В чистой воде не только креветкам хорошо плавать, но и московским туристам тоже. Хотя, кто спросит жителей? Агрофирмы землю купят – и опять будут выращивать рис или пшеницу. Но люди должны как-то защищать свои интересы.
Что лично Вас привело к вопросам охраны природы?
Человек должен заниматься своим делом, а уж я, наверное, родился натуралистом. Сколько себя помню – всегда интересовался природой. Первое воспоминание детства –сижу возле клумбы с цветами и смотрю, как туда слетаются всевозможные мошки – такие разные, красивые, маленькие. Была у меня юношеская мечта – стать зоотехником в зоопарке, как Джералд Дарелл. Правда, когда поступил в сельхозинститут, эти наивные мечты очень быстро развеялись. После армии попал в музей в отдел природы – и почувствовал себя на своем месте. Надеюсь, что запись в моей трудовой книжке так и останется единственной.
Неужели никогда не хотелось бросить музей?
Нет. Даже в самые тяжелые времена, когда нам вообще не платили зарплату. Естественно, приходилось подрабатывать, да и сейчас приходится. Но уйти из музея не хотел никогда.
Как домашние воспринимают такую преданность работе?
Понимают. Моя жена тоже фанат своей профессии – она учительница. Одно время нам обоим не платили зарплату, 1998-99 годы – это был самый ужасный период нашей жизни. Но если в школе была возможность бастовать, голодать в знак протеста, и жена активно принимала в этом участие, - то в музее вести речь о забастовках просто бессмысленно. Но это все дела прошлые.
И не хотелось уйти в бизнес?
Если б все ударились в бизнес, кто работал бы в музее? Хотя порой встречаешь на улице бывших коллег, нынешних бизнесменов, они жалуются: столько проблем, столько проблем… Я, правда, о своих проблемах не рассказываю.

Лариса Жарких
2002